В Сургуте приступают к поискам места для установки бюста Сталина. В 2016-м местные сталинисты собрали деньги на его изготовление, а затем без согласования с властями установили его на набережной реки Оби, в районе бывшего поселка Черный Мыс, куда в 30-е годы были сосланы первые семьи спецпереселенцев. Однако через три недели власти под давлением общественности убрали бюст и отправили его на склад городского управления лесопаркового хозяйства. Он пролежал там два с половиной года, но на днях владельцы забрали его и теперь озадачены поиском места, подходящего для установки бюста. Их поддерживает и депутат окружной думы от КПРФ.
Накануне Дня Победы те же активисты установили в Сургуте баннеры с благодарностью Сталину, а также вышли с его портретами на акцию Бессмертный полк. Все это происходит на фоне активизации работы по восстановлению исторической памяти, проводимой потомками репрессированных.
В Сургутский район в годы сталинских репрессий ссылали раскулаченных и прочих "врагов народа". Здесь они получали статус спецпоселенцев. Выжить удалось не многими из ссыльных. Спецпереселенцев и их потомков в Сургуте и Сургутском районе объединяет общество "Наша память". Его активисты недавно презентовали сайт "Ссыльный край Сургут", а теперь в содружестве с местным краеведческим музеем готовят новый проект: интерактивную карту спецпоселений.
Баржи со спецпереселенцами приходили в 30-е годы почти во все поселки края. Сейчас в Сургуте и Сургутском районе проживает почти 800 потомков спецпереселенцев.
– Глубокой осенью 1931 года к месту будущего посёлка причалили баржи, – рассказывает жительница Сургута Вера Исаева. – На берег сошли измученные долгой дорогой и голодом раскулаченные из Свердловской и Челябинской областей. Старики рассказывали, что когда эти люди увидели место, где им предстояло теперь жить, поднялся невообразимый плач. В голос выли все. Все поняли: вот тот рубеж, который разделил их жизнь на "до" и "после". Позади дом, друзья, все родное. Впереди неизвестность, изнуряющий труд, голод, лютая зима.
– Я родилась в селе Рудное, это на Урале, моя семья была из зажиточных крестьян, – рассказывает Антонина Рыткина, – высланная вместе с родителями в поселок Сытомино Сургутского района. – Помимо меня у отца с матерью было еще шестеро детей. Хозяйство большое: лошади, коровы, дом у нас был крепкий. А вот в 30-е годы туго пришлось. Власти начали создавать колхозы, в них и мои родители работали, а все наше имущество отошло колхозу. Мне 8 лет было, когда нас выслали. Мало того что в колхоз все отобрали, так еще и наши жизни им стали поперек горла. Человек тогда хуже скота был, жизнь за ценность коммунисты не считали. В товарном вагоне для животных нашу семью везли, потом на старой и тесной барже по Оби до Тобольска, а дальше на подводе. Крайняя точка – Ханты-Мансийск (тогда он назывался Остяко-Вогульск), а уже оттуда распределяли людей, кого куда дальше повезут. Поздней осенью дело было. Никто не знал ничего, у всех нас одна мысль была: лишь бы выжить!
Лазарь Фарносов был сослан на Север вместе с родителями в трёхлетнем возрасте. Сейчас ему 90 лет. Лазарь Лукич по рассказам родителей знает, что пароход высадил их чуть выше деревни Лямина.
– Выкопали ямы, наставили жердей, заметали их сеном и там жили. Потом переселенцы проложили тропинку в Песчаный и стали строить деревянные дома. Избушку срубят, поселят в ней четыре семьи. Затем, по мере появления новых строений, в домах осталось по две семьи. Тяжело пришлось на чужбине – есть нечего, голод страшный, и даже рыбу в здешней реке было нечем ловить.
Лука Алексеевич Фарносов, отец Лазаря, сам вязал сети для рыбной ловли. Помимо рыбалки местные ссыльные занимались заготовкой леса, мастерили мебель, телеги и лыжи. Выживали как могли.
В 1941 году Лазарю Фарносову исполнилось 13 лет. Он как раз окончил местную четырёхклассную начальную школу. Чтобы учиться в пятом классе, нужно было ехать в далекое село Тундрино. Но к осени в Песчаный привезли детей блокадников из Ленинграда и открыли для них пятый и шестой классы. Благодаря этому Лазарь остался дома, а директор промкомбината поставил его работать шорником – делать конскую упряжь на конном дворе.
– Как наступал период покоса, отправляли туда всех, кого можно. За сезон накашивали 2,5 тысячи тонн сена, и как только скошенная трава подсохнет, вывозили её на конях. На лесозаготовках за выполнение плана полагалось 600 граммов хлеба в день, за перевыполнение – 800, при невыполнении – 400, – вспоминает Лазарь Лукич.
Его отца в начале войны отправили в трудармию. Домой Лука Алексеевич не вернулся, умер на лесозаготовках в Архангельске. Мать поднимала детей одна.
Подобные семейные воспоминания есть в Сургуте у многих.
– В Сытомино летом 1931 года пришёл пароход, наполненный спецпереселенцами с Урала, – рассказывает жительница села Сытомино Мария Мануйлова. – Небольшую часть оставили в Сытомино. Остальных разбрасывали по берегу реки. Давали им по две-три лопаты, топоры, чтобы они могли себя обустроить, подготовиться к зиме. Они строили бараки. В одном бараке в одной половине разместились по две-три семьи вместе с детьми. Сахаль, Тугаско, Сухой, Сосновый, Зарян и т.д. – все эти посёлки были организованы спецпереселенцами. Это были очень трудолюбивые люди. Они работали на лесозаготовках, занимались ловлей рыбы и сельским хозяйством. А они были с клеймом "врагов народа". За ними строго следил комендант. Местному населению не разрешалось общаться с этими людьми. И вот в этих вот нечеловеческих условиях эти люди выжили, воспитали детей, дали им образование, в Отечественную войну защищали родину.
В тяжёлый для страны 1942 год спецпереселенцев стали призывать не только в трудармию, но и на фронт. Два Героя Советского Союза из Сургутского района – Тулебай (либо Тюлебай) Ажимов и Иван Корольков – из семей репрессированных.
Мать в колхозе если получала сто рублей в месяц (это старые деньги, до реформы 1961 года), то это было большое счастье. Работали в колхозе на трудодни
Спецпереселенцев и их потомков в Сургуте и Сургутском районе объединяет общество "Наша память". Его активисты недавно презентовали сайт "Ссыльный край Сургут".
– Людей, сосланных в эти края, сближала общая судьба. Ни с одного места нельзя было убежать, – рассказывает председатель общества "Наша память" Павел Андреев. – Везде была либо вода, либо снег, либо тайга и болота. Посёлки строились под надзором НКВД и коменданта. Отец у нас умер в 1950 году. Осталась мать и трое детей. Мать в колхозе если получала сто рублей в месяц (это старые деньги, до реформы 1961 года), то это было большое счастье. Работали в колхозе на трудодни. Как только лето наступало, начиная с 3-го класса – это покос. Либо на поле. Что девочки, что мальчики. Мальчики развозили навоз по полям, участвовали в посадке картофеля и всех сельскохозяйственных работах. И до 25–27 августа мы находились на покосе. Окончив школу, семь классов, в посёлке Покур, мой средний брат просто сбежал отсюда. Не отпускали даже из колхоза. На том месте, где проходил пароход, председатель колхоза смотрел, чтобы не убегали, особенно молодёжь. А пароход проходил примерно раз в месяц, не чаще. Вся эта система захватила сразу три поколения: моих дедов и бабушек, отца с матерью, и нам досталось.
Между тем идея об установке памятника Сталину в Сургуте вызывает ожесточенные дискуссии.
– Попытки воздвигнуть монумент Сталину в Сургуте, где столько людей сгинуло из-за репрессий, – это, конечно же, просто кощунство, – говорит руководитель организации "Наша память" Павел Акимов. – Нельзя ставить памятник человеку, по чьей воле невинно погибло столько людей. И печально, что инициаторами этого являются в основном молодые люди. Вся эта глупость берется от малограмотности, наверное. Надо бы всем лучше знать и понимать историю своей страны, чтобы не ностальгировать по тирану и не воздвигать ему памятники. Пусть учат лучше историю России!
